В публичном дискурсе термины «фашизм» и «нацизм» десятилетиями используются как взаимозаменяемые, однако историческая реальность раскрывает глубокие и принципиальные различия между этими двумя идеологиями, возникшими в межвоенной Европе как реакция на кризис либеральной демократии, страх перед коммунизмом и ностальгию по сильной власти. Хотя обе системы создавали тоталитарные диктатуры, подавляли инакомыслие и культивировали культ вождя, их ядро, движущие силы и цели кардинально различались, что наглядно демонстрируют исторические примеры Италии Муссолини и Германии Гитлера.
Итальянский фашизм, рожденный в 1919 году с основанием Бенито Муссолини «Боевых союзов» (Fasci di Combattimento), ставил во главу угла абсолютное государство — идею, выраженную в формуле «Всё в государстве, ничего вне государства, ничего против государства». Для Муссолини, бывшего социалиста, разочаровавшегося в интернационализме Маркса после провала единения рабочих во время Первой мировой войны, нация была прежде всего политической и исторической общностью, сплоченной волей и дисциплиной. Его «Поход на Рим» в 1922 году, когда вооруженные «чернорубашечники» без сопротивления армии заняли столицу, привел к власти режим, построенный на корпоративизме — замене классового деления «корпорациями» работников и работодателей, подконтрольными партии. При этом до середины 1930-х годов расовый вопрос не был доктринальным: антисемитизм появился лишь в 1938 году под давлением союзнических отношений с гитлеровской Германией, вызвав непонимание даже среди итальянской элиты .
В отличие от этатизма Муссолини, германский нацизм с самого начала был одержим расовой теорией. Хотя НСДАП*, основанная в 1920 году, переняла у итальянцев методы уличного насилия и культ вождя (фюрера), ее идеологическим стержнем стало учение о «биологическом превосходстве арийской расы», заимствованное у таких мыслителей, как Жозеф де Гобино и Хьюстон Стюарт Чемберлен. Для Адольфа Гитлера, австрийца по происхождению, наблюдавшего распад многонациональной империи Габсбургов, ключевой стала идея «крови» как носителя «вечной души народа». Государство в нацизме рассматривалось не как высшая цель, а как инструмент для господства «расы господ» и борьбы с «низшими расами» — евреями, славянами, цыганами. Эта доктрина, изложенная в «Майн кампф»* (1925) и подкрепленная псевдонаучными трудами вроде «Расовой науки немецкого народа» * Ганса Гюнтера, легла в основу Нюрнбергских законов 1935 года, а затем и систематического уничтожения миллионов в лагерях смерти .
Исторические пути режимов также отражают их различия. Фашистская Италия, даже после установления диктатуры в 1925 году, ограничивалась арестами оппозиционеров и колониальными войнами в Африке. Только после альянса с Гитлером и под его давлением Муссолини принял расовые законы, но массового уничтожения евреев не допускал вплоть до немецкой оккупации 1943 года. Нацистская Германия с момента прихода Гитлера к власти в 1933 году реализовывала программу «расовой гигиены»: стерилизацию «неполноценных», погромы («Хрустальная ночь» 1938 г.), а с 1941 года — промышленное уничтожение евреев в рамках «окончательного решения». Экспансия также мотивировалась по-разному: если Италия мечтала о «Римской империи» вокруг Средиземноморья, то Германия оправдывала захват «жизненного пространства на Востоке» биологической необходимостью для «высшей расы», что привело к геноциду славянского населения .
«Путаница между фашизмом и нацизмом в России — это не просто терминологическая неточность, а исторически обусловленный феномен. В СССР с 1941 года термин «фашизм» стал универсальным ярлыком для всех ультраправых режимов*, особенно нацистской Германии. Это было инструментом мобилизации: слово «фашист» сплачивало общество против общего врага, упрощая сложную идеологическую картину. Однако научная корректность требует чёткого разграничения: нацизм — это не синоним фашизма, а его наиболее радикальная, расово-биологическая форма. Ключевое отличие — в ядре идеологий. Фашизм Муссолини ставил во главу угла государство как высшую ценность («Всё в государстве, ничего вне государства»), а нацизм Гитлера замешан на расовой теории, где государство — лишь инструмент для господства «арийской расы». Итальянский фашизм изначально не был антисемитским: расовые законы 1938 года — результат давления Берлина, а не доктрины. В Германии же расизм и антисемитизм были основой идеологии с момента создания НСДАП*, подкреплённой псевдонаучными трудами вроде «Расовой науки»* Ганса Гюнтера», — отмечает в открытых источниках политолог, кандидат философских наук, доцент факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ Дмитрий Моисеев.
Почему путаница сохраняется?Исторически термин «фашизм» стал в СССР обобщающим ярлыком для всех ультраправых режимов, особенно после 1941 года, когда простота и эмоциональная сила слова «фашист» сплотила общество против общего врага. Как отмечает Моисеев, это закрепилось в российской риторике, хотя научно корректно говорить именно о «нацистской Германии» . Сегодня, когда неофашистские и неонацистские группы используют символику и риторику 1930-х, понимание различий критически важно. Фашизм тоталитарен в политике, нацизм — человеконенавистничен в антропологии, и оба, как показывает история, ведут в пропасть, но разными тропами.
«Подмена этих понятий опасна. Когда неофашистские группы эксплуатируют риторику «национального возрождения», а неонацисты — биологический расизм, методы противодействия должны быть разными. Путаница мешает адекватно оценить угрозу: фашизм стремится контролировать общество, нацизм — уничтожить «неполноценных». Напоминание об этом — не академический спор, а необходимость для защиты человечности»«, — заключил эксперт.
*- запрещенные на территории РФ организации, а так же литература.
Фото: ppk.ggtu.ru
