Не могу забыть его глаза – яркие, молодые, в них должно гореть желание жить. Но мне страшно. Страшно от осознания того, что сладкая сказка длиною в жизнь, которую рассказывали ему посланцы ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация), могла закончиться смертью. Тебе может повезти, и ты вернешься домой, к своей семье, родным, любимым, но ты никогда уже не вернешь блеск в своих глазах, – в них на всю жизнь запечатлены кровь, зверские убийства, страдания людей, расплаты ни за что. С таким чувством живут многие молодые люди. Мне довелось как-то общаться с жителем одного из дагестанских сел Абдулмумином Агакеримовым. Сейчас он называет себя «заблудшим» и «сбившимся с толку». Тогда он еще не знал, куда идет и что его ждет.
Абдулмумин рассказывает:
— В Сирии я провел 6 месяцев. Когда я приехал, первое, что меня удивило: мусульмане там не едины, как нам рассказывали. В ИГИЛ все делятся на этнические группы: арабы, кавказцы и т.д. Мы жили рядом с городом Алеппо, а в двух километрах от нас находился так называемый фронт. Жили в режиме постоянных стычек между группами, погибали люди, много людей. Парень, позвавший меня в Сирию, во время одной из междоусобиц тоже был убит. В нашей группе его могила стала сотой за время нашего пребывания там.
Продолжаю смотреть на него, а в голове только одна мысль: «Ты был на грани жизни и смерти, но не погиб от обмана, а жив, находишься на родине и можешь рассказать, что ожидает тех, кто захочет попробовать «другую жизнь».
После общения с такими людьми переосмысливаешь свою жизнь. Они видели многое, поступали неправильно, но ведь не знали тогда, на что идут и к чему приведет эта чужая война. Ясность пришла позже. А ведь нередки случаи, когда это просветление так и не наступает, а если приходит, то слишком поздно.
В документальном фильме Мурада Гайдарбекова «ИГИЛ. Восточный капкан» таких историй много. Он состоит из двух полноценных частей, посвящен анализу деятельности одной из самых многочисленных террористических группировок, которая не имеет аналогов в новейшей истории человечества.
Фильм был снят в 2016 году, когда проблема с ИГИЛ (запрещенная на территории России организация) стояла настолько тяжело и остро, что это в какой-то степени напоминало 90-е и нулевые годы на Кавказе, когда уровень террористической активности был невероятно высок.
— Во время съемок фильма террористических актов в республике фактически не было, внешне все выглядело умиротворенно. Однако это лишь вершина айсберга, а «под водой» происходили необратимые процессы. Часть молодежи симпатизировала запрещенной в России ИГИЛ. Другая, более радикальная ее часть отправилась на Ближний Восток, чтобы отстаивать и фактически погибнуть во имя чуждых для нашей страны идей. И речь тут не о политическом курсе и светском характере нашего общества, речь о национальных, культурных и религиозных ценностях, которые идут вразрез с декларируемыми этой организацией лозунгами. Дагестан по числу ушедших воевать на Ближний Восток является рекордсменом не только в России, но даже среди таких стран, как Саудовская Аравия, Тунис и Иордания. Мы имеем дело с катастрофичной ситуацией, когда нити в образовательной и воспитательной сфере упущены. Нам было важно показать, что ИГИЛ – террористическая организация, не имеющая ничего общего не только с мусульманской религией, но и с общечеловеческими ценностями в целом. В этом смысле была поставлена задача – оторвать ее привязку к исламу, дать о ней аргументированное представление, богословско-правовое в том числе. Насколько нам это удалось сделать – оценит зритель.
Основным решением проблемы Мурад Гайдарбеков называет координацию гражданского общества.
— С этими понятиями нужно бороться всем миром, всем гражданским обществом, в этом, как бы ни звучало банально, и заложен ключ к успеху. Мы должны понимать, что экстремизм, как идеология, и терроризм, как его материальное воплощение, являются социальными явлениями и перебороть его можно только всем социумом, формировать гражданское неприятие идеологии экстремизма и терроризма, сказать всем решительное нет – к этому нужно стремиться. А кивать постоянно на силовые структуры и органы государственной власти, выискивать их недоработки, винить их во всех проблемах республики – путь в никуда, стрельба из пушек по воробьям. Только при осознании всего этого необходимо делать акцент на профилактические меры, предупреждение идеологии экстремизма, работать с «незараженной» молодежью, проводить адресную профилактическую работу. Еще Муху Гимбатович (Алиев, первый президент Дагестана. – Прим. авт.) говорил, что мы в Дагестане боремся не с экстремизмом, а с экстремистами. Первое – идеология, а второе – законченный, радикализированный, токсичный продукт, который преимущественно не соглашается вернуться в правовое поле, к мирной жизни, а бесславно погибает в ходе многочисленных контртеррористических операций. Повторюсь, необходима адресная профилактическая работа, нужно беседовать с молодежью, прислушиваться к ее чаяниям, создавать контент и условия, которые отвечают ее интересам.
Возвращаясь к террористическому наследию ИГИЛ, необходимо отметить, что на данный момент в зоне боевых действий Сирии и Ирака по-прежнему остается около полутора тысяч дагестанцев. Большая часть из них не намерена отказываться от своих радикальных убеждений, и они представляют серьезную угрозу для национальной безопасности нашей страны. Если им все же удастся вернуться на свою историческую Родину, то нового всплеска террористической активности нам, к сожалению, не избежать. Наша общая задача – не допустить повторения этого и работать, работать и еще раз работать, — заключил автор фильма.
Автор: Карина Мирзаева
dagpravda.ru
