Утром 9 января 1996 года в Госсовете Дагестана прошло экстренное совещание по поводу нападения боевиков на Кизляр. Было принято решение: всем службам, в том числе специальным, выехать на место событий.
Во главе с Председателем Госсовета РД Магомедали Магомедовым на место выехала группа в составе Председателя Правительства РД Абдуразака Мирзабекова, депутата Государственной Думы от Кизлярского округа Гамида Гамидова, первого заместителя Председателя Народного Собрания РД Абакара Алиева, министра по делам национальностей и внешним связям РД Магомедсалиха Гусаева, министра мелиорации РД Джабраила Айдамирова, автора этих строк и ещё нескольких ответственных работников.
На улицах Кизляра небольшими группами нам навстречу шли люди с вещами, некоторые на велосипедах, иногда проезжали автомашины и автобусы с пассажирами. По словам начальника городской милиции, события стали разворачиваться рано утром, примерно в 5 часов. Первый бой с боевиками приняли милиционеры. (Воспоминания одного из них «Дагправда» опубликовала в первом номере 2018 года – Ред.).
Боевики напали на аэродром, сожгли два вертолета и один бензовоз, атаковали армейский городок, где базировалась войсковая оперативная группа, ворвались в густонаселенный жилой микрорайон «Черемушки», захватили больницу. В «Черемушках» боевики стали выводить из жилых домов горожан и загонять в захваченную четырехэтажную больницу.
Штаб начал свою работу, была установлена связь с террористами, захватившими больницу.
Первым в переговоры с Салманом Радуевым по рации из городского отделения милиции вступил министр по национальной политике М. Гусаев. Боевики выдвинули требования: немедленный вывод войск с территории Чечни и встреча Ельцина с Дудаевым. Радуев предупредил, что располагает возможностями уничтожить все основные объекты города в случае попытки силового решения вопроса. В случае затягивания переговоров он грозил расстреливать заложников, в первую очередь захваченных в плен милиционеров.
Атмосфера в городе накалялась, слышались автоматные очереди и выстрелы из гранатометов. Переговоры однако продолжились. Руководство Дагестана четко определило позицию в сложившейся ситуации. Требования боевиков были отвергнуты. Им предлагалось освободить заложников
Когда я вошел в помещение ГОВД, Магомедали Магомедов, прервав глубокие раздумья, сказал: «Имампаша, надо бы идти на переговоры с Радуевым, но никто не хочет». Я сказал, что готов. О своей готовности заявил и Басир Дадаев. К нам присоединились журналист Алик Абдулгамидов с оператором, и мы поехали к больнице.
Ситуация жуткая: трупы прямо на дороге и в горящем автобусе. Горели легковые машины, и там трупы. Неприятный запах гари… Обстановка такая, что по телу проходит дрожь. По времени это было где-то 13.30.
Водитель нас привез прямо к крыльцу больницы. У входа в здание стоит человек с ручным пулеметом: «Кто вы такие?» Я говорю: «Мы парламентеры, идем к Радуеву». Он ведет нас на третий этаж, в комнату, где сидят Радуев, Атгереев, Исрапилов. Мы стали говорить: «Салман, ты что сделал? Ты пришел войной к соседям, к своим братьям по вере. Зачем ты это сделал? Притом захватил больницу, взял в заложники женщин и детей».
Наше предложение по освобождению женщин и детей было отвергнуто. Их требования: разговаривать только с руководством России. Журналист Алик Абдулгамидов и оператор снимали наш разговор с Радуевым. Затем они прошли по больнице и снимали всё, что могли.
По окончании переговоров мы все вышли на крыльцо больницы. Нас сопровождал тот же пулеметчик. Как только мы появились на крыльце, нас обстреляли. Мы вбежали в больницу и снова выходим, но снова стреляют наши же солдаты. Я поднялся к главному врачу больницы и звоню в штаб, чтобы узнать, почему в нас стреляют наши и не дают выйти. Наконец вопрос был урегулирован.
Атмосфера в городе накалялась, слышались автоматные очереди и выстрелы из гранатометов. Запись, сделанная журналистами в захваченной больнице, была просмотрена руководством штаба для определения необходимых действий. Стало ясно, что в больнице не менее 3 тысяч заложников. А самих боевиков, по их утверждению, якобы было 600 человек.
Переговоры продолжились. Руководство Дагестана четко определило позицию в сложившейся ситуации. Требования боевиков были отвергнуты. Им предлагалось освободить заложников.
Вечером того же дня один молодой человек ходил по штабу и снимал на видеокамеру всё происходящее. Я его не знал. Он подошел ко мне и сказал: «Имампаша, ты можешь на чеченском языке поговорить с Радуевым и предложить ему уйти из Кизляра ночью без заложников?».
Я решил позвонить Салману и обсудить это предложение. Напомнил ему, кто я такой, и предложил под прикрытием ночи, оставив заложников в больнице, уйти из города. Спрашиваю, что они думают по этому поводу, подчеркнув, что их просто отпускать не думают, как тогда Басаева из Буденновска. Объясняю, что сюда уже приехали из Москвы руководители силовых структур и поговаривают о силовой операции по уничтожению их группы. «Вы подумайте, я позвоню вам через 30–40 минут». Звоню, спрашиваю: «Что решили?» Салман говорит: «Как только мы выйдем из больницы, вы нас перестреляете, мы так рисковать не будем». Я ему говорю: «Вы ничем не рискуете, если возьмете в заложники меня – Чергизбиева, члена Госсовета РД, Гамида Гамидова, депутата Госдумы, Абакара Алиева, первого заместителя Председателя Народного Собрания, Магомедсалиха Гусаева, министра по национальной политике, Джабраила Айдамирова, министра мелиорации РД, Вахида Касимова, заместителя главы Хасавюртовского района», – и так перечисляю, а он записывает.
Решили переговорить еще через 20 минут.
Захожу к Магомедали Магомедовичу в штаб и говорю, что разговаривал с Радуевым по телефону насчет освобождения заложников и ухода боевиков из города сегодня ночью. Правильно ли поступаю, нужно ли это продолжать или нет?
М. Магомедов сразу понял и поручил мне продолжать переговоры, а если надо, он сам готов подключиться.
В третий раз во время переговоров Радуев заявил: «Дайте в заложники министра внутренних дел Магомеда Абдуразакова». Министра в штабе не было. Тогда Радуев просит включить в список заложников Председателя Госсовета РД. Мне от подобного предложения стало не по себе, и я ему говорю: «Как это, Председателя Госсовета, паччаха, отдать в заложники? Ты что, не понимаешь, что говоришь? Этому не бывать!»
А тот молодой человек с видеокамерой продолжал снимать и записывать наш разговор с Радуевым. Позднее я узнал, что он был сотрудником ФСБ.
Захожу в штаб к Магомедали Магомедовичу и докладываю, что Радуев согласился уехать ночью при условии, что их не тронут. Им нужна письменная гарантия, что беспрепятственно пропустят в Чечню до селения Новогрозный. Боевики потребовали, чтобы в колонне с их грузовыми автомашинами, автобусами для перевозки раненых была и «скорая помощь» с медперсоналом.
Магомедали Магомедович согласился. Тут же я набрал телефон Радуева и передал трубку Председателю Госсовета, который пообещал дать гарантийное письмо. Радуев пожелал иметь в заложниках еще генерал-майора Беева, заместителя министра внутренних дел Дагестана. М. Магомедов был против, но генерал выразил свое согласие.
Как только директор ФСБ Михаил Барсуков и министр внутренних дел России Анатолий Куликов узнали, что готовится транспорт для вывода радуевцев, они заявили о своём несогласии выпустить террористов из Кизляра. Они готовили операцию по захвату и штурму больницы. Руководство Дагестана категорически отвергло силовое противостояние на территории нашей республики, поскольку все это могло полностью дестабилизировать ситуацию в Дагестане и на всём Северном Кавказе.
До четырех часов утра весь штаб и депутаты Народного Собрания, администрации Кизляра и Кизлярского района занимались подготовкой автобусов, грузовых машин, машин «скорой помощи». Было непросто найти водителей, согласных везти боевиков и их раненых, трупы, оружие и так далее.
Колонна готовилась. 10 января в пять часов утра Мирзабеков дал команду всем, кто был в списке заложников, садиться в автобусы. Я от Магомедали Магомедова получил письмо для Радуева, гарантирующее проезд до границы с Чечнёй.
В головной автобус «Икарус» сели все 14 указанных в списке представителей Дагестана. Это означало гарантию безопасности проезда боевиков на чеченскую территорию в обмен на освобождение всех заложников, находившихся в больнице. Когда колонна подъехала к больнице, был густой туман. Почти ничего не видно. Минут через 15-20 кто-то в автобусе увидел, что боевики ведут заложников из больницы и сажают в автобусы.
Я иду к Радуеву: «Салман, почему вы берете заложников из больницы? Ведь мы договорились, заложники по согласованному с тобой списку сидят в автобусах. Ты нарушаешь договор». Радуев соглашается их не брать. Но тут вскакивает Исрапилов и говорит: «Здесь я командир, ты на себя много не бери, мы возьмем заложников». А мне приказал идти к автобусу. Там было несколько снарядов, к которым тянулись провода. Мы, заложники, в любое время могли взлететь на воздух.
… Как только сопровождающие впереди милицейские «Жигули» проехали мост на границе с Чечней, с вертолета открыли огонь. Ракета попала в «Жигули», и я видел, как разворотило капот машины. Генерал Беев сказал, что это предупреждение, и был очень взволнован. Что делать в такой ситуации, никто не знал. Ведь со стороны Чечни должна была приехать спецгруппа для дальнейшего сопровождения. Стоим, ждем. Когда наш автобус тронулся в этом направлении, выстрелили с вертолета. Ракета перелетела через наш «Икарус» и попала в железобетонную плиту.
Беев сказал, что это было вторым и последним предупреждением. «Надо выяснить у московских генералов», – сказав это Радуеву, Беев направился назад, в село Первомайское, и я тоже за ним.
Я ждал Магомедали Магомедовича из Кизляра. Колонна развернулась, приблизилась к Первомайскому и остановилась. Глава республики почувствовал, что генералы затеяли что-то очень тревожное. Магомедали Магомедов тоже стал каким-то другим, ему было тяжело. Он несколько раз попытался позвонить Б. Н. Ельцину, но так и не удалось.
Стало ясно, что готовится военная операция и вот-вот начнется штурм. Жители покидали дома, и Первомайское постепенно опустело. Боевики занимали позиции в жилых домах. Они, вооруженные до зубов, занимали круговую оборону, так как село было окружено войсками со всех сторон. Там были пушки, танки, БТРы, в воздухе барражировали вертолеты.
Руководители республики, пока у боевиков удерживались заложники, категорически настаивали на мирном урегулировании конфликта. Радуев требовал беспрепятственного проезда в Чечню, был готов стоять в Первомайском насмерть. На глазах у всех проходила крупномасштабная высадка десанта с вертолетов.
Первомайское было окружено. Но переговоры продолжались. Здесь же находились министр МВД РФ Анатолий Куликов и директор ФСБ Михаил Барсуков. Стало ясно, что военные избрали силовой путь…
Автор: Имампаша Чергизбиев, член президиума Совета старейшин при Главе РД
dagpravda.ru
